22-летняя актриса, сыгравшая Забаву в картине «Летучий корабль», рассказала о новой работе в сериале «Плевако», романтических увлечениях и призналась, что хочет детей
Коренная москвичка Ксения Трейстер — из молодых да ранних. Шутка ли — двадцать два года, а она уже играет, и весьма достойно, ведущие роли. Например, Забаву в картине «Летучий корабль». Как считает актриса, для опыта очень важно пережить любовь — как счастливую, так и болезненную.
– Ксения, вы появились на свет в столице, в уже новом веке, в семье технарей…
– Все верно — у папы и мамы не гуманитарное образование, и брат тоже пошел по их стопам в сторону технических профессий. Творчество выбрала только я, если можно так сказать, потому что уверена, в каждом деле есть место для него.
– В детстве вас баловали?
– Нет, скорее я получила строгое воспитание. Когда была маленькой, родители зарабатывали совсем не много, и мы жили довольно аскетично. Никогда ни в чем не нуждались, но никаких излишеств не было. Правда, я была избалована вниманием со стороны мамы и папы. Сегодня, оборачиваясь назад, понимаю, как много любви мне было дано. И не толькл в словах, а именно в действиях, в насыщенном совместном времяпрепровождении. Мы вместе играли в волейбол, в пинг-понг, в большой теннис. А дедушка приобщал к шахматам. Еще мы ездили на дачу под музыку «Ретро-FM» (улыбается), где мы ходили за молоком, за грибами, старались помогать родителям и бабушкам с дедушками в огороде. Вообще у нас было много забав.
– И они вас разносторонне развивали — английская школа, физико-математический класс, плавание, хореография с пяти лет, художественная гимнастика, не говоря уже про велосипед, коньки, ролики и скейт…
– Да, все это было, но что касается спорта, то особенно я любила танцы. И после стольких лет я иду по жизни, танцуя. Мне это близко — выражать эмоции через язык тела. В гимнастику пришла поздно — в десять лет. Обычно в этом возрасте уже не берут, но благодаря моей природной гибкости меня приняли. Но пришла я туда ненадолго, буквально на месяц — выбрала танцы. Занималась народными. На мой взгляд, специфика этих коллективов сильно отличается от групп современных направлений. Народники — это все-таки больше про человеческое взаимодействие. У нас был замечательный руководитель — Александр Николаевич Филиппов, и он нас бережно растил, прививал любовь и уважение друг к другу, знакомил с культурой, у нас были свои традиции, взрослые заботились о младших, мальчики помогали девочкам, и наоборот. Мы активно гастролировали по стране и за рубеж иногда тоже выезжали. Поэтому я даже подумывала продолжить заниматься в ансамбле имени Игоря Моисеева, но это было мимолетно и несерьезно.
– Музыкой вы тоже занимались?
– К сожалению, в детстве не освоила ни один инструмент. Мама водила меня к педагогу для индивидуальных уроков на фортепьяно, но терпения у меня категорически не хватило — мне трудно сидеть на одном месте. А вот вокалом я занимаюсь сейчас, от чего получаю безмерное удовольствие. Магия пения, действительно, захватывает. Всякий раз, когда слушаю вокалистов, чувствую себя Обломовым перед Ольгой. Влюбляюсь. Надеюсь, что в дальнейшем найду применение обретенным навыкам и научусь играть и на гитаре, и на синтезаторе, которые уже нашли свое место в доме.
– Как еще планируете себя совершенствовать?
Беда в том, что я хочу всего и сразу — прыгать сальто, ходить на руках, играть на всех инструментах, свободно общаться на многих языках… Раньше еще и азартна была, мечтала прыгнуть с парашютом. Чем старше становлюсь, тем меньше хочу рисковать жизнью. Но на работе я готова и рада выполнять трюки, при этом всегда стараюсь адекватно оценивать свои возможности.
– У вас явно очень теплые семейные отношения…
– В подростковом возрасте возникали проблемы, недопонимания, но сегодня, мы друзья, безусловно. Все-таки раздельное проживание значительно улучшает отношения (улыбается).
– Вы уже взяли ипотеку?
– В будущем, наверное, возьму, но это все так сложно, плюс поиск подходящего варианта занимает время. Нужно много, о чем подумать наперед, понять, где и как хочется жить. Я, например, никогда не жила в центре, а вот недавно сняла квартиру недалеко от Садового кольца, теперь все рядом, в пешей доступности буквально, и я по-настоящему наслаждаюсь жизнью. Но это пока я не замужем и нет детей. Что будет дальше — не знаю. В доме нет лифта, вот как с коляской спускаться?!
– Ничего себе вы примеряетесь! Планируете стать молодой мамой?
– Это я гипотетически рассуждаю. В перспективе хочу семью и детей. Наверное, здорово быть молодой мамой, но хочется состояться в профессии. Хотя одно не исключает другого, загадывать не берусь, ведь случается все именно тогда, когда нужно, в этом я уверена. Доверяю своей судьбе. Вообще люблю жизнь и, видимо, эта любовь взаимна.
– Вам свойственно увлекаться?
– Нередко очаровываюсь и увлекаюсь людьми. Но в плане романтических отношений я не слишком влюбчива. В любом случае, это для меня выбор. Но если я его сделала, то отдаюсь ему с головой. Конечно, в любви много эгоистического, и когда не находишь взаимности, это бывает мучительно. Первая детская любовь вот у меня была болезненная. Сейчас думаю: какой же он дурак! (улыбается).
– Что в противоположном поле вы абсолютно не приемлете для себя?
– Хамство, неуважение, отсутствие самоиронии. Не терплю, когда молодой человек уж слишком серьезно к себе относится. Глупость еще отталкивает.
– Чувствуете нехватку жизненного опыта для выражения тех или иных состояний?
– Опыт обогащает актера, но совсем не обязательно, да и невозможно попробовать все. Я думаю, важно пережить любовь, как счастливую, так и не очень. Не знаю, как другие, а мне это дает почву для фантазий практически на любую тему. У меня неплохое воображение, быстрый мозг и гибкий аппарат, спасибо природе, поэтому обычно это не требует каких-то особых усилий, а скорее погружение в предлагаемые обстоятельства. Но случается по-разному, не бывает такого, что все и сразу получается. Но по правде говоря, мне везет на встречи с талантливыми людьми, у которых я учусь, которые помогают советом или своим примером. Я думаю, во многом именно люди формируют тебя.
– Это правда, что ваш способ работы — жить словно в теле героини и за пределами сцены и киноплощадки?
– Вы преувеличиваете. У меня нет какого-то, как это называют, универсального актерского метода. Скажите, у кого-то есть? Нет стандартного рецепта, которому я следую. С каждой работой своя индивидуальная история, которая зачастую нащупывается интуитивно. Смешно себя чувствую в этих рассуждениях. Я в самом начале, так мало еще было сыграно, спросите меня через пятьдесят лет. Иногда я действительно по ходу дня вспоминаю о своей героине, выполняя какие-то будничные дела, и задаюсь вопросами: как бы она повела себя в такой ситуации, что бы съела на завтрак, как бы отреагировала на это замечание, в половине случаев даже не отвечая на них точно, а только набрасывая варианты.
– Табу для вас существуют? Обнаженной, например, согласитесь сниматься?
– Несколько раз отказывалась от проектов из-за откровенных сцен. Но тут, наверное, вопрос в режиссере. У Бертолуччи бы согласилась (улыбается).
– Вы моим коллегам говорили, что выросли на советских фильмах и мультиках, где совсем иной темп повествования, и вам он нравится до сих пор? Вообще, мало кто из юных сегодня отметит фильм Марлена Хуциева «Мне двадцать лет»….
– Тема срезонировала как раз в мой возраст. История и поколенческая, и общечеловеческая. Друзья растут вместе, а спустя время оказывается, что они совершенно по-разному смотрят на мир. И важно, что несмотря на разногласия, они все равно сохраняют отношения. Это в меня попало — я переживала похожие эмоции. Недавно пересмотрела «Мимино». Как же великолепно снят фильм! Какой цвет, картинка! Плачешь и смеешься одновременно. Не могу сказать, что у меня столь же большой багаж зарубежных просмотренных лент, но в целом они мне тоже нравятся. Кино прошлых лет, действительно, мое. Современные фильмы тоже смотрю, но киноманом назваться не могу. Есть ощущение, что сегодня есть некая гонка за той самой «насмотренностью». Я, честно говоря, чувствую себя в этом отношении профаном. В нынешнем темпе моей жизни сложно найти время, чтобы внятно и обстоятельно отдаться просмотру, но я стараюсь. Да и когда появляется это заветное свободное время, лучше пойду бродить по улицам. Ничто так не разгружает мозги, как прогулка. Вчера вышла ночью после дождя — свежо, прохладно… Сказка!
– Социальные сети выдают в вас также внимательного книгочея. Не удивлюсь, если вы беретесь даже за художественную литературу с карандашом…
– С детства у меня перед глазами была гигантская библиотека старых книг, но ребенком я ничего не читала. Только в институте открылась любовь к чтению. Причем именно бумажной литературы. Теперь стараюсь наверстать, постоянное чувство недостаточности. По аналогии с кругами Эйлера — чем больше узнаешь, тем больше видишь, как мало знаешь. И я читатель-перфекционист — раньше выписывала какие-то фразы в тетрадь, а теперь сканирую на телефон. Возможно, это еще привычка недавнего обучения.
– Кстати, про театральный институт им. Б. Щукина, который вы окончили. Как вы там оказались, если актерских студий не посещали, ЕГЭ блестяще сдали по профильной математике и размышляли даже о науке?
– В четвертом классе я играла Софью Ковалевскую в школьном спектакле. И тогда мечтала стать математиком и заниматься наукой. Но сцена была со мной с детства, мы выступали с концертами в Концертном зале Чайковского, например.
– Предполагаю, что эффектная внешность тоже добавила очков в пользу этой профессии. Вы же осознавали, что на вас обращают внимание…
– Естественно, я отдавала себе отчет, что у меня есть обаяние, я была не обделена вниманием. Но когда оказалась во дворике вуза среди красивых, талантливых людей, сомнений в себе было очень много. И у меня, между прочим, до сих пор живуч этот синдром самозванца — нет-нет, да мелькнет мысль — зачем им я, когда столько восхитительных девушек вокруг (улыбается). Подозреваю, что у многих актеров он есть. Но в целом я себя чувствую довольно уверенно, выходя на сцену с мэтрами. Да, я ими восхищаюсь, учусь у них, перенимаю профессиональный опыт, но в нашем партнерстве не ощущаю, что им в чем-то уступаю. Так вот, возвращаясь к учебе, я поступила с первого раза к Анне Леонардовне Дубровской в Щукинский институт, хотя особенно ничего о нем не слышала. Дело в том, что верно говорят все студенты абитуриентам, что когда вы начнете ходить по институтам, то почувствуете «свое». Подумала, что глупость, как это можно понять. Но оказалось — правда. В Щукинском училище сразу стало хорошо и свободно, словно стены помогали.
– После выпуска вы оказались в театре на Малой Бронной. Каким вам показался его художественный руководитель?
– Константин Юрьевич Богомолов взял меня в театр студенткой третьего курса. Невероятно обаятелен, образован, самобытен, он тебя очаровывает, и ты слушаешь его с открытым ртом. Я до сих пор с огромной теплотой вспоминаю какие-то наши беседы. Репетировать было очень увлекательно, необычно, я определенно взяла из этих репетиций то, что сейчас помогает мне в профессии. Скажу так, я бы еще с удовольствием поработала с Константином Юрьевичем, потому что мне не удалось ощутить в полной мере масштаб совместного творчества. Я ведь ввелась в спектакль «Дядя Лева», а затем начала репетировать «Таню», но, к сожалению, не смогла продолжить из-за работы у Римаса Владимировича.
– Каким он вам вспоминается?
– Римас Владимирович для меня гений. Знаете, чувства подчас трудно облечь в слова. Сформулирую так — у нас с ним произошла безосновательная, но абсолютная вера друг другу и друг в друга.
– Вы ярко заявили о себе на подмостках театра Вахтангова, сыграв Наташу Ростову в «Войне и мире». Определенно, были изначально убеждены, что справитесь, раз ждали Римаса Туминаса у входа в театр, и просили, чтобы он вас посмотрел…
– Важно, что эта уверенность у меня появилась не в голове, а в душе. Но да, она была, и видимо, очень крепкая, потому что в ином случае представить не могу, как бы я решилась так заявить, что нужна этому спектаклю.
– Инициатива вам помогла. Получается, вы способны и режиссеру напрямую сказать о своем желании сыграть конкретную роль, и в любви первой объясниться?
– Получается, да. И я не вижу в этом слабости. Что плохого в том, что, допустим, я увижу работу, которая во мне отзовется, после чего напишу режиссеру о своих впечатлениях, и выражу желание с ним поработать. По-моему, это нормально. Я не льщу, не подлизываюсь, и я готова услышать в ответ «нет».
– Теперь вы выходите на подмостки с мэтрами. Живой театр — это кайф?
– Совершенно исключительная особенность театра в том, что все происходит здесь и сейчас. Я получаю невероятное удовольствие от спонтанности. Обожаю, когда вдруг что-то идет не так, радуюсь возможности на ходу придумать что-то новое. Однажды я сама забыла текст роли — вводилась на Татьяну Ларину в спектакль «Евгений Онегин», и если первый раз на адреналине все прошло хорошо, то вот на второй раз, во время чтения последнего монолога, вылетела строчка, а за ней и следующая, в голове белый лист. Это стихи, не проза — не выкрутиться. Я буквально остолбенела. Думала, умру прямо на сцене. А спасла коллега — шепнула из-за кулис два слова, и я мгновенно все вспомнила. Очень была благодарна этой девушке. Знаю, что далеко не всякий так поступит.
– Однозначно. Об интригах в театральном закулисье ходят легенды. Как противостоять зависти, на ваш взгляд?
– Понятно, что театр — сложная структура. Во-многом из-за того, что это долгая дистанция. Строить отношения с людьми в целом непростая штука в жизни. Наверное, как и везде, есть свои сложности, недопонимания, разногласия. Лично мне удается находиться вне всяких интриг, мне это неинтересно, я занята работой, попыткой приблизиться к искусству, как бы пафосно это не звучало. Кроме того, не зациклена исключительно на театре, но у меня есть и другие увлечения.
– Какие проекты в ближайшее время выйдут с вашим участием?
– О многих из них пока нельзя говорить. Но могу рассказать про замечательный проект, в котором мне удалось принять участие в небольшой, но интересной роли. Совсем скоро выйдет сериал «Плевако» Анны Матисон. Это первая моя женщина- режиссер. Она спокойная, последовательная, волевая, всегда знает, чего хочет. Там в главной роли — Сергей Витальевич Безруков. У нас были с ним совместные сцены, я следила, как он работает, и просто засматривалась. Он настолько точен в мелочах! Более того, он очень чуткий и внимательный человек, который создает удивительно легкую и позитивную атмосферу на площадке.
– Вам требуется драматургия в обычной жизни?
– Скорее нет. Знаете, я сейчас так насыщенно работаю, что ни на что иное меня не остается. Многих коллеги говорят, что их разжигает внутренняя драма, но я не отношусь к этому числу. Во всяком случае сейчас стремлюсь к гармонии. Безусловно, ресурс можно выжить из всего, но благополучие предпочтительнее. Я стремлюсь больше путешествовать. После курса истории изобразительных искусств, все шедевры хочешь увидеть воочию, поэтому грежу Италией. Мечтаю о море. Приоритеты меняются. Раньше я все стремилась контролировать, хотела успеть все и сразу, мной двигали амбиции, а теперь они отходят на второй план. Хочу смотреть мир, общаться с людьми, исследовать, изучать новое. Интуиция подсказывает, что судьба готова мне подарить намного больше, чем я даже могу себе представить.